Постоянный автор "Автонома" Дмитрий Чащин рассказывает о том, что анархизм значит для него.
Про социальный эксперимент апочистов (сторонников Абдуллы Оджалана, именуемого «Апо») в Курдистане написано сейчас не слишком много. Что очень зря, так как апочисты являются широким движением, способным преподать нам пример настоящей борьбы за освобождение человека от власти и деспотии.
Во всех без исключения селах Арагонии проведена коллективизация, но одновременно сохранилось мелкое землевладение. Три четверти всего земельного фонда Арагонии находится в руках коллективов. Частная собственность также контролируется коллективами, ибо весь обмен и распределение благ находится в руках первых. Почти все коллективные хозяйства созданы или анархистами или находящимися под влиянием анархических идей. Только 40 коллективов имеют членов ВСТ. Политические партии не играют никакой роли в коллективах.
В связи с надвигающимися в России парламентскими "выборами" публикуем статью Кирилла Великанова, посвящённую проблемам и перспективам представительной демократии. Автор не заявляет о себе как об анархисте, но нам представляется, что его анализ может быть полезен для адекватной оценки существующей ситуации.
Деревню Сквошино бесполезно искать на карте — это самоназвание поселения — компиляция из слов «сквот» и «Простоквашино» — потому что первые его жители приехали из города и по наводке местных засквотировали хутор и стали на нем жить как Дядя Федор, Матроскин и Шарик. О жизни в Сквошино «Автоному» рассказали обитатели поселения.
Кто такие левые? Сторонники общественной собственности на средства производства или защитники меньшинств? Может ли левый не быть интернационалистом? Чем они отличаются от правых?
На эти вопросы постарается ответить Игаль Левин, анархист и военный аналитик из Израиля-Палестины.
Как мы, анархо-синдикалисты, представляем организацию хозяйственной жизни? Отрицая собственность на все орудия производства, отрицая частную торговлю продуктами потребления, мы говорим, что новая жизнь может быть построена (и это подтверждается ныне самой жизнью) только путем организации производств (индустрий) по прямой и индустриальной линии, покоящейся на принципе федерального объединения основных, первичных ячеек (фабричных, земельных и пр.
Продолжаем публиковать материалы, подготовленные для грядущего 37 номера журнала "Автоном". Многие из нас хотя бы краем уха уже слышали о том, что в далеком и малоизвестном сирийском регионе Рожава происходит революция, которую часто сравнивают с движением сапатистов девяностых и нулевых годов ХХ века. Всего лишь полтора года назад о революционерах Рожавы в российской левой среде знали лишь единицы. В том числе и автор этих строк пребывал в полном неведении.
Двадцать первый век начался крахом идеологий, рисующих будущее цивилизации и описывающих закономерности ее развития. Предшествующие двести пятьдесят лет господства крупных социально-философских нарративов, утопий и партийных программ оставили после себя лишь дымящиеся руины и маргинальные реликты. Отрицающий целостные мировоззрения постмодернизм в этих условиях оказался не плодом агрессивного цинизма, а вынужденной позицией за неимением лучших.
От переводчика: Рикардо Мелья был одним из самых известных теоретиков в испанском анархизме в эпоху его расцвета в этой стране. Он принадлежал к крылу анархо-коллективистов, находившемуся на тот момент в идеологической борьбе с анархо-коммунистическим течением. В принципе, суть конфликта сводилась к вопросам экономического перераспределения в будущем обществе, свободном от власти человека над человеком.
"Вам говорили, что социалистическое общество может придти на смену эксплуатации, пролетаризации и капитализма лишь в неопределенном, отдаленном будущем... Мы говорим: социализм вообще не наступит, если его не создать... Мы не ожидаем революции, чтобы начать социализм, мы начинаем осуществлять социализм, чтобы таким образом наступил великий поворот"
Густав Ландауэр. "Чего хочет Социалистический союз?" (1908).
Томас Мюнцер родился в 1490 г. в селении Мюнстер в семье предположительно крестьянина. Hикто, даже после того как Томас стал известным по всей Германии, так и не смог точно узнать, что он был за человек, кто были его родители, получил ли он какое-либо образование; но факт в том, что этот человек, единственный из всех других знаменитых людей эпохи Реформации, был защитником и представителем крестьянских народных масс.
Как в разные эпохи люди представляют себе «идеальное общество» и каковы формы утопического воображения сегодня? Что происходит с реализованным утопическим проектом? Как связаны утопия и повседневность? Существует ли «утопия заслуг» и чем она отличается от меритократических моделей? В какие моменты люди начинают мыслить категориями утопического воображения?
Доклад на конференции On the idea of communism, Лондон, 14 марта 2009 г.
В основе исторического материализма лежит утверждение, что всякая история является историей классовой борьбы. При историко-материалистическом подходе классовая борьба исследуется через критику политэкономии. Критика приходит к выводу, что смыслом классовой борьбы является коммунизм, "реальное движение, которое отменяет существующее положение вещей" (Маркс, Немецкая идеология). Все выглядит так изнутри движения.
Социалистическое (коммунистическое) общество - это общество, основанное на общественном (негосударственном) владении собственностью и бестоварном производстве (планировании). В основе планирования лежит принцип "от каждого по способностям, каждому по его потребностям в меру экономических возможностей общества". В такой хозяйственной системе производят разнообразные вещи, но не производят товары, поскольку товар есть то, что производится на продажу. Купли-продажи нет.
В следующие двадцать – сорок лет мы будем свидетелями и участниками огромной политической борьбы, но не за выживание капитализма (который как система исчерпал все свои возможности), но за то, какую систему нам придется вместе «выбрать» ему на замену: авторитарную модель, которая продолжит (и углубит) поляризацию, или ту, которая является относительно демократической и относительно эгалитарной.
Реформисты и партийные "коммунисты" потерпели крах в деле преобразования общества. Мы предлагаем иную альтернативу - анархо-синдикализм. Мы не утверждаем, что это наилучшая теория, всесильная, потому что верная. Но анархо-синдикализм не дискредитировал себя на практике. Он отвергает то, что порабощает людей - государства, партии, реформистские профсоюзы и профсоюзы-приводные-ремни-партийных-групп. Используемые им формы борьбы, методы прямого действия предполагают активность самих трудящихся.
Публикуем перевод статьи известного немецкого анархиста, историка анархистского движения Хорста Штовассера о поездке в Барселону и перспективах анархизма.
Можно ли пройтись по Барселоне анархисту, не ностальгируя? Я, по крайней мере, так твёрдо и решил: я не хотел искать не следов славы той либертарной революции, которая человеческую жизнь назад доказала удивлённому миру, что анархия функционирует, а то, что существует сегодня. Бьётся ли сердце анархо-столицы так же, как и 70 лет назад? Где? И прежде всего: как? Годится ли Барселона всё ещё как либертарный trendsetter, или анархизм там удовлетворился взглядом на славное прошлое? Как оно и случается с твёрдыми намерениями: посереди Рамбалас я угождаю в объятия анархистского крикуна, который во всё горло нахваливает ностальгию: “Сеньёриты и сеньёры, подходите, откройте романтическую Барселону былых дней!” С обеих сторон столы с книжками Confederacion National del Trabajo с анархистскими обложками, CNT-зажигалками, наклейками и футболками с Че Геварой, между ними газеты, перепечатки с плакатов и книг об испанской революции 1936 года. Столы штурмуются юными туристами, которые делают покупки; Рамблас сегодня – это фольклорная прогулочная миля. Оба стола стратегически хорошо расположены, прямо у входа на Plaza Real, едва ли кто-то продёт мимо просто так.
Если бы история человечества была сном, который не остался в памяти проснувшегося человека, то все было бы намного проще.
