Теоретические работы

Вопрос о государственной власти так тесно связан с вопросом о собственности, что, говоря о последней, мы были вынуждены говорить и о развитии первой. Теперь мы не будем возвращаться к этому, а ограничимся разбором современной нам формы власти – той, которая основана на всеобщем избирательном праве и законе большинства. Мы уже видели, что легенда о божественном происхождении собственности и власти исчезла, и что буржуазии пришлось искать для них другое, более прочное основание. Она сама содействовала уничтожению «божественного права», сама помогала борьбе против права сильного; на место его она постаралась, прежде всего, поставить силу денег, в форме известного ценза для права выбора в палату, т. е. такого порядка, при котором избирателями могли быть только люди, платившие известную сумму налогов. Позже стали говорить о том, чтобы присоединить к этим избирателям еще и людей «способнейших»: это было требование разорившейся части буржуазии. Но все это не могло долго тянуться: раз только государственная власть становилась предметом обсуждения, она уже теряла часть своей силы; те, которые раньше не участвовали в выборе правителей, начинали также требовать права голоса в этом вопросе.

Что такое патриотизм? Есть ли это любовь к нашей родине, к месту наших детских воспоминаний и надежд, мечтаний и ожиданий? Есть ли это место, где в детской наивности мы следили за плывущими облаками и удивлялись, почему мы также не можем улететь с ними? Место, где мы считали миллиарды сверкающих звезд, боясь, что это все чьи-то глаза, пронизывающие наши души? Есть ли это место, где мы слушали пение птиц и желали иметь крылья, чтобы лететь с ними в далекие земли? Или место, где мы сидели на коленях матери, завороженные удивительными рассказами о великих подвигах и завоеваниях? Вообще есть ли это место, где на каждом шагу нас охватывают милые и дорогие воспоминания о счастливых радостных днях детства? Если это есть патриотизм, то очень не многих американцев можно заставить быть патриотами, так как место их детских игр давно обращено в фабрику, завод или рудники, а оглушающий стук машин заменил собой пение птиц.

Задолго до войны Кропоткин довольно подробно рассматривал в лондонской «Freedom» три значительных движения в среде английских рабочих: профсоюзы, товарищества и так называемый муниципальный социализм, и пришёл к выводу, что в тот момент, когда удастся объединить эти три движения в одно синтетическое целое, возникнет фундамент для социалистического общества. А в другой статье, «Why not a cooperative City?», которая была написана в период всеобщей безработицы, Кропоткин задался вопросом, нельзя ли посредством совместного действия профсоюзов и товариществ попытаться создать кооперативный город со всеми предпосылками для его будущего существования. Кропоткин ещё тогда ясно понял необходимость конструктивного и творческого действия в рабочем движении, когда он сказал себе, что для воплощения социализма нужно нечто большее, чем чистое оборонительное движение против нападений капитала или чистое пропагандистское движение, чтобы подготовить массы к социалистическим идеям.

Парадокс Кондорсе и теорема Эрроу. Варианты содержательной интерпретации теоремы Эрроу: прагматика демократии, апология авторитаризма, научный материализм. Двухпартийная демократия с позиций теории игр (условия устойчивости). Распределенные алгоритмы соорганизации. И институты правового общества, и институты централизованного планирования, предполагают наличие некоей власти. Институциональные формы власти, формы управления, могут быть весьма различны. В частности, современные формы власти формируются посредством некоторого формализованного учета «воли народа». Анализ показывает, однако, что при этом существует целый ряд проблем, далеко выходящих за рамки дилеммы «хорош руководитель или плох».

Проблема неточности целеполагания («эффект обезъяньей лапы»). Биопараметры, как вариант объективированного выбора, исходных ценностей. Общемировая ситуация, в проекции на пространство биопараметров.  Есть рассказ, в котором, фигурирует, талисман-высушенная лапка обезъяны-выполняющий три желания. Первое желание там было- деньги. Появился посыльный с завода, принес компенсацию, за погибшего, на производстве, сына. Второе вернуть сына. Явился призрак. Третье- убрать призрак.  Мы, очень часто, полагаем, что наша проблема- неспособность достичь целей. Между тем, реально, большинство наших проблем- результат достижения, нами, и нашими предшествениками, не продуманных целей.

Публикуем статью известного американского анархиста и эколога  Мюррея Букчина. В этом  материале  автор делает акцент на необходимости преодоления капиталистической системы ради спасения природы, человечества и построения равноправного экологичного  общества. "Необходимо преодолеть не только буржуазное общество, но и все вековое наследие имущих: патриархальную семью, урбанизм, государство. Нужно преодолеть исторический разрыв, разделяющий дух и чувственность индивида и общества, город и деревню, труд и игру, человека и природу. Дух спонтанности и разнообразия, пронизывающий экологические воззрения на мир природы, должен распространиться на революционные перемены и проект новосоздаваемого общества. Собственность, господство, иерархия и государство во всех их формах абсолютно немыслимы в контексте сохранения биосферы. Или экологическое действие станет революционным, или оно не будет иметь никакого значения."

В данной статье речь не идет об "анархистах", которые провозглашают уход от цивилизации в леса, в поля и в горы. Нас в данном случаи не интересуют теории, провозглашающие злом индустриальную (или постиндустриальную) цивилизацию как таковую и призывающие "возврат к природе". Данные теории носят индивидуалистический характер и потому не имеют перспектив получить массовое распространение среди трудящихся.  Только гибель цивилизации в случаи техногенной катастрофы может в вынужденной мере сделать анархо-примитивизм в чистом виде хоть как-то востребованным, но нас не интересуют такие чрезвычайные обстоятельства. Мы исходим из того, что в ближайшие годы научно-технический прогресс не будет развиваться катастрофичным образом, а потому нас интересует в данном случаи, социально-преобразовательная сторона вопроса.   

Многие анархистские философы исходят из жажды свободы. Там, где свобода является метафизической концепцией или моральным императивом, я остаюсь холодным — я не могу мыслить абстракциями. Но куда чаще свобода анархистов оказывается глубинным животным криком или религиозным воззванием, подобно гимну пленников в Fidelio. Они чувствуют себя заключёнными экзистенциально, природой вещей или Богом; или потому что повидали или испытали слишком много экономического рабства; или они лишились своих свобод, либо были колонизированы внутри империалистами. Чтобы стать людьми, им нужно стряхнуть с себя угнетение. С тех пор как, в общем и целом, мой опыт достаточно широк для меня, я не стремлюсь к свободе, если только я не желаю «расширить сознание». Может быть, я чувствовал бы иначе, если бы я, например, подвергся давлению литературной цензуры, как Солженицын. Моей обычной жалобой было не то, что заключён, но что я в изгнании или был рождён не на той планете; самое последнее — что я прикован к кровати. Моя реальная проблема в том, что мир для меня непрактичен, и я понимаю, что моя глупость и трусость делают его ещё менее практичным, чем он мог бы быть.

Хочу сразу объяснить: в качестве кого и о чём я хочу говорить сегодня. Я много лет занимаюсь изучением истории и философии анархизма . Но, прежде всего, я сам – анархист. Анархизм – моё мировоззрение. Я более 20 лет участвую в анархическом движении, поскольку для меня «вера без дел мертва есть», как сказано в Евангелии. И сейчас я буду говорить не столько как исследователь анархизма, сколько как его последователь, для которого анархизм – не просто музейный экспонат, подлежащий некой инвентаризации, а символ веры.

Данный материал редакция сайта получила от автора по электронной почте. В статье автор проводит мысль о том, что ошибочность многих некапиталистических моделей распределения материальных благ заключалась в том, что данное распределение принимало властные формы и выходило за пределы экономики. Автор подводит читателя к мысли о том, что возможно другое - некапиталистическое экономическое распределение материальных благ, однако, каким оно должно быть, он не уточняет. Надеемся, что это будет сделано в последующих материалах. Мы публикуем данный материал без каких-либо изменений внутри текста. Единственное, что мы изменили, это название. Авторское название материала - "Общество и распределение"

Данной статьей мы продолжаем публикацию некоторых новых глав проекта "Гражданская автономия". Проект "Гражданская автономия" является одним из проектов программы "Автономного Действия". Его (и другие варианты программы) вы можете всегда найти на сайте www.avtonom.org в разделе "Проект программы". После ряда критических замечаний, сделанных после первой публикации, в "Гражданскую автономию" были внесены некоторые замечания, а также дописаны новые главы. В течение этого 2011 года проект "Гражданская автономия" будет окончательно оформлен и издан в виде отдельной брошюры. Также, хотим заметить, что данные тексты являются политологическим теоретизированием, рассчитанным на будущее, и только с этой позиции стоит их воспринимать...

Можно сказать, что обсуждение недостатков капитализма в левых кругах считается делом популярным и всегда модным. Критика - это то, что у левых всегда занимало ведущее место в публицистике. Вместе с тем еще со времен Бакунина и Маркса капиталистические отношения постоянно «хоронят», то и дело заявляя, что вот теперь-то капитализму точно пришел конец, и еще чуть-чуть и он наконец-то «прикажет долго жить». Тем не менее, эта форма экономических отношений все никак не умрет и продолжает здравствовать по всему миру, с отдельными сбоями, постоянно мутируя и самосовершенствуясь. В этом смысле общелевая традиция остается неизменной - критиковали, критикуем и будем критиковать. Правда, на мой взгляд, вся эта критика, если не сопровождается предложениями конкретной альтернативы существующему общественному социально-политическому и экономическому устройству - она так и останется не более чем пустопорожним сотрясением воздуха, нравится это кому-то или нет.Время же, между тем, неумолимо идет, накапливаются нерешенные проблемы, такие как рост общественной атомизации, исчерпаемость всевозможных природных ресурсов, загрязнения окружающей среды.

Когда из-за усиления сухости климата верблюд столкнулся с проблемой периодической нехватки еды, он начал запасать жир на спине и через много поколений обзавелся горбами. Когда по той же самой причине человек в неолите столкнулся с проблемой нестабильности урожая, он начал поливать посевы и в скором времени создал ирригационную цивилизацию. Социальная организация этой цивилизации (именуемая обычно азиатским деспотизмом) отличалась от социальных организаций неолита больше, чем социальная организация верблюдов от социальной организации лошадей. Однако физиологически человек при этом практически не изменился. Он приспособился к новым условиям не за счет биологической, а за счет социальной адаптации.