Современная радикальная литература

Анархо-коммунистический подход к революционной организации значительно отличается от подхода этатистских партий и групп. Но и в анархических идеях о неформальных группах тоже есть прорехи. Прежде чем осознать необходимость участия революционного индивидуума в революционной организации, нужно сначала описать саму революционною организацию, её структуру, отношения с рабочим классом и теоретическую базу этих отношений, а так же её понимание спонтанного классового действия. 

В своей знаменитой книге "Прощание с пролетариатом. По ту сторону социализма", увидевшей свет в 1980 году, придерживающийся левых взглядов известный французский социолог Андрэ Горц не занимается проблематикой фашизма как таковой.

То, что народные герои и социальная “история снизу” замалчиваются, ретушируются, образы искажаются в официальной истории любого государства, стало уже, в общем-то, банальной истиной. Некоторым трупам посмертно вырывают зубы, чтобы не кусались после смерти, уж если народная память, несмотря ни на что, хранит их образы.

Публикуем перевод из немецкого леворадикального журнала GRUNDRISSE. Статья посвящена феминистскому анализу современного государства.

Публикуем отрывок из книги "Дискордия" журналистов Лори Пенни и Молли Крабапл. Книга посвящена греческому кризису и уличной политике: интервью анархистов, автономов, бастующих рабочих перемежаются яркими графическими работами, продолжая направление арт-журнализма возникшее в 70-х во время сотрудничества Хантера Томпсона и Ральфа Стендмена.

Одна из фирм Саудовской Аравии – группа Бен-Ладен – процветает, благодаря тесным связям ее владельцев с королевской семьей. Получив монопольные права на строительные работы от монарха в начале 1930-х годов, группа быстро взяла в свои руки строительство инфраструктуры королевства. По ходу дела Бен-Ладен-отец сблизился с семьей Мафуз, владельцами Коммерческого банка БССИ – наиболее крупного из саудовских банков. В 1970-х годах связанный с членами королевской семьи БССИ утвердился в Хьюстоне (Техас), развернул сделки с гигантами Уолл-стрита, стал вкладывать деньги в Диснейленд и другие места. Так, в 1987 он приобрел «Харкен» – техасскую нефтяную компанию, испытывавшую большие финансовые затруднения. Одним из акционеров и директоров «Харкен» был Джордж Буш-младший.  

1. Исходный пункт - отрицание. Мы начинаем с вопля, а не слова. На изувечение человеческих жизней капитализмом мы отвечаем воплем горечи, воплем ужаса, воплем гнева, воплем отказа: НЕТ. Чтобы соответствовать воплю, мысль должна быть негативной. Мы хотим не понять мир, а отрицать его. Цель теорий - понять мир, отрицая; не как нечто, оторванное от практики, но как момент практики, как часть борьбы за изменение мира, за превращение его в место, пригодное для жизни людей. Но как, после всего, что случилось, мы можем опять начать думать об изменении мира?   

Со времени промышленной революции отношение людей к технологии никогда не колебалось так сильно, как в последние пару десятилетий. Большую часть 20-х годов и даже в 30-х годах общественное мнение восторженно приветствовало технические новшества и отождествляло благосостояние человечества с современным индустриальным прогрессом. Это был период, когда апологеты СССР могли оправдывать жесточайшие методы и худшие преступления Сталина хотя бы одним лишь тем, что представляли его в роли «индустриализатора» современной России. Это был также период, когда наиболее эффективная критика капиталистического общества могла опираться на жестокие и очевидные факты экономической и технологической стагнации в США и Западной Европе. Многим людям казалось, что есть прямая, пропорциональная связь между технологическим и социальным прогрессом. Фетишизм слова «индустриализация» оправдывал самый большой разбой в экономических планах и программах. 

Публикуем статью известного французского  философа и социального эколога  Андре Горца.

Не существует ни одной западноевропейской страны, в которой труд иммигрантов был бы незначительным фактором или хотя бы маргинальным отклонением, полностью зависящим от экономической конъюнктуры. Трудовые иммигранты нигде не служат простым «регулятором» занятости или только инструментом, с помощью которого буржуазия может увеличить «резервную армию труда». В Германии и Великобритании они составляют 6% трудоспособного населения и почти 14% разнорабочих; в Бельгии — 10% трудоспособного населения и 20-25% промышленных рабочих (включая строительную и добывающую отрасли). Во Франции доля иммигрантов насчитывает 11% трудоспособного населения (т.е. более 2 миллионов человек) и превышает 25% в промышленности; в Швейцарии — 26% трудоспособного населения и 35% занятых в индустриальном секторе.  

Бойня, устроенная Андерсом Брейвиком в летнем лагере Норвежской рабочей партии, а затем суд, обратили внимание широкой европейской общественности на феномен «правого популизма». Еще совсем недавно партии и движения, строившие свою агитацию на исламофобской и антииммигрантской риторике, стабильно набирали очки на выборах. После произошедшей трагедии правые популисты на выборах в Дании и Норвегии потерпели поражение. Однако голоса их избирателей просто отошли к более умеренным правым. Это значит, что к следующим выборам, когда события прошлого лета будут подзабыты, они вполне смогут наверстать упущенное. Мы предлагаем вашему вниманию статью немецкого блогера Себастиана Райнфельдта (известного как Wienerblut), анализирующего феномен современного правого популизма в Европе. 

Публикуем перевод статьи известного немецкого анархиста, историка анархистского движения Хорста Штовассера о поездке в Барселону и перспективах анархизма.

Можно ли пройтись по Барселоне анархисту, не ностальгируя? Я, по крайней мере, так твёрдо и решил: я не хотел искать не следов славы той либертарной революции, которая человеческую жизнь назад доказала удивлённому миру, что анархия функционирует, а то, что существует сегодня. Бьётся ли сердце анархо-столицы так же, как и 70 лет назад? Где? И прежде всего: как? Годится ли Барселона всё ещё как либертарный trendsetter, или анархизм там удовлетворился взглядом на славное прошлое?   Как оно и случается с твёрдыми намерениями: посереди Рамбалас я угождаю в объятия анархистского крикуна, который во всё горло нахваливает ностальгию: “Сеньёриты и сеньёры, подходите, откройте романтическую Барселону былых дней!” С обеих сторон столы с книжками Confederacion National del Trabajo с анархистскими обложками, CNT-зажигалками, наклейками и футболками с Че Геварой, между ними газеты, перепечатки с плакатов и книг об испанской революции 1936 года. Столы штурмуются юными туристами, которые делают покупки; Рамблас сегодня – это фольклорная прогулочная миля. Оба стола стратегически хорошо расположены, прямо у входа на Plaza Real, едва ли кто-то продёт мимо просто так. 

Расизм и ксенофобия сегодня — это не просто остатки «прошлого, которое не хочет исчезнуть», архаизмы, становящиеся историей вследствие исчезновения условий, которые их порождали. Катаклизмы ХХ столетия отнюдь не создали у нас иммунитет против искушения клеймить, исключать или испытывать удовлетворение от неприятия чьей-то инаковости. С этой точки зрения современная ксенофобия глубоко соединена с историей расизма, составляющим фундамент современности, который хотя и меняет свою морфологию, но не меняет свою функцию. Таким образом, необходимо поместить расистскую практику формирования непохожестей в её историческое окружение, чтобы понять, как эта фабрика по производству ненависти работает сегодня.   Слишком часто расизм расценивается как своего рода патология, а не как норма современности. Мы должны понять, что, для того чтобы бороться против него, необходимо поставить под сомнение не только саму эту ложную практику создания мнимых отличий, но и общественный порядок и сложившуюся модель цивилизации.

Умер один из ведущих леворадикальных теоретиков современности Роберт Курц. Ему было всего лишь 68 лет. В кратком некрологе, опубликованной созданной им группой издания Exit! говорится: "Редакция Exit! и правление Объединения критических социальных наук с глубоким прискорбием сообщают о том, что 18 июля 2012 г. после ряда медицинских операций в Нюрнберге скончался наш друг и автор, философ и публицист Роберт Курц. В его лице Критическая теория теряет боевого мыслителя и радикального критика как раз тогда, когда больше, чем когда-либо необходимо "опрокинуть все отношения, при которых человек является униженным, порабощенным, покинутым и презираемым существом". Именно за это жил и боролся Бобби.
Критика отчуждаемой стоимости и теоретический журнал Exit! теряют своего ведущего теоретика, и заполнить это опустевшее место будет нелегко. Но мы попробуем"

В 1936 г. Лев Троцкий, проигравший борьбу за власть в Советском Союзе, закончил свою знаменитую книгу «Преданная революция». И именно в том же самом году началась другая (Великая) Революция – Испанская.   В Испании проводниками революции стали главным образом анархо-синдикалисты из НКТ-ФАИ (Национальная конфедерация труда, организация анархо-синдикалистских профсоюзов; Федерация анархистов Иберии, объединение неформальных анархистских аффинити-групп) и левые марксисты-диссиденты, часто именуемые (по ошибке, вызванной, впрочем, во многом субъективными политическими причинами) троцкистами из ПОУМ – Рабочей партии марксистского единства. Отдельно стоит отметить о том, что из себя представляют упомянутые «аффинити-группы», формирующие Федерацию анархистов Иберии. Данные группы известны также в качестве «групп родства», в основе которых лежат принцип близких дружеских взаимоотношений и единство по некоторым конкретным, принципиальным именно для данной группы вопросам, причем прием в ФАИ происходил на основе жестких идеологических требований в смысле соответствия каждого члена организации анархистским идеалам, таким как отказ от алкоголя, официально зарегистрированного брака, посещение детьми нерелигиозных школ и т.п. 

Публикуем текст известного немецкого леворадикального политолога и журналиста Роберта Курца о современном кризисе капитализма.  В данной работе автор задается вопросами:  почему актуальный кризис не является обычным кризисом перепроизводства, а также дает краткую зарисовку исторической кризисной динамики.

Во время кризиса — это почти что после кризиса. Это было посланием позитивного мышления со времён краха Лемана. Отчего бы самому крупному финансовому кризису с 1930-х годов вызывать теоретические размышления о кризисе? Иногда дела идут хорошо, иногда и не очень. Всё равно изменяется всё; но лишь затем, чтобы всё оставалось тем же самым. Кризисы приходят и уходят, а капитализм остаётся. Поэтому интересен не кризис как таковой, а то, что будет потом, когда он закончится, как и все скучные кризисы до того. Кто победители, а кто проигравшие новой эры? Грядёт ли наконец-то экономическое чудо в Африке, грядёт ли тихоокеанское столетие с Китаем в роли мировой державы или всё-таки возрождение США «из духа мытья посуды»?

Эту писательницу уважают многие: причём как фэны science-fiction или фэнтези, так и в так называемых либертарных кругах. Особенно последние почитают её за “Обездоленного” – то ли анархо-коммунистическую, то ли анархо-синдикалистскую утопию (а может, и анти-утопию),  за рассказик “За день до революции” (как бы из того же цикла, но про то как каша с анархистским восстанием заварилась),  да ещё за пару-тройку вещей (будь то “Слово для мира и леса одно” или “Всегда возвращаясь домой”), где явные симпатии автора (или авторши?) анархизму и пацифизму не заметить нельзя. О том и будет речь — откуда, каким образом и куда идёт эта мысль у Урсулы ле Гуин. 

Под вопросом остаётся — будет ли дигитализация сферы труда действительно такой радикальной. Классическая работа на производстве едва ли сможет быть организована таким способом. Но это было бы, как минимум, последовательным продолжением экономической «децентрализации», в которой «предприниматель рабочей силы» считается идеалом, а стабильные рабочие договора сокращаются до «creative core teams». Принцип флексибилизации и аутсорсинга достиг бы этим своего пика. Уже сейчас лишь чуть больше половины всех работников находятся в «нормальных» трудовых отношениях. Только с 1999-го по 2009-й годы число неограниченных по времени договоров на полную занятость сократилось на 18,5%. Одновременно с этим число «атипичных» форм занятости возросло на почти 79%.

У анархизма, как альтернативы, множество врагов. Но одним из самых злейших его врагов были авторитарные режимы, которые, искажая все представления о социализме, на протяжении истории выставляли себя как истинное воплощение ценностей свободы, равенства и братства. В каждой из этих ситуаций государственно-капиталистические правительства, следуя выстроенному в эпоху модерна  принципу секуляризации религиозной мысли, инфантильно воспроизводили  раскалывающий конфликт между "верными" (теми, кто их поддерживает) и "еретиками" (теми, кто против них).  В этой мнимой конфронтации двух моделей цивилизации в религиозных терминах борьбы "добра" со "злом" авторитариям требуется объявлять – хотя это совсем не обязательно так – что все революционеры мира на их стороне и тем самым против их противников. 

Советский Союз, июнь 1962 года… Чуть больше 9 лет назад умер Сталин, железной рукой уничтоживший крестьянскую общину, загнавший страну в индустриальное стойло и вступивший в ожесточенную борьбу за мировую гегемонию. Последовавшие за этим восстания лагерных заключенных, превращенных режимом в даровых рабов, принудили правителей страны выпустить на свободу десятки тысяч людей, пополнивших ряды «вольнонаемных» рабочих и колхозников. Править по-старому было уже нельзя: нужно было хоть немного считаться с нуждами и чаяниями жившего в нищете населения.  Впрочем, к 1962 году амбиции правящих кругов государства никуда не делись: наоборот, они еще больше возросли. Начался новый виток борьбы с конкурентами на мировой арене. С возведением в августе 1961 г. Берлинской стены отношения с Западным блоком неуклонно ухудшались; не за горами был Карибский кризис, который осенью 1962 г. поставил Советский Союз на грань войны с США.

В этой книге вы не найдёте рецептов того, как осуществить на практике ваши мечты о свободе, самоорганизации и взаимопомощи (некоторые радикалы называют это «анархией»). Зачем же её читать?

Иногда, по праздничным датам, мы вспоминаем: Чикаго 1886, Арагон 1936 и т. д., и т. п. Наша современная история — череда заранее проигранных кампаний солидарности и акций протеста. Во всяком случае, так преподносят всё СМИ, аналитики, да и многие учёные.