Ответ одного ДИАновца Востсибову. Опять

Прежде чем начать, нужно сказать, что все, что высказано здесь – мнение одного участника ДИАны, остальной коллектив может быть полностью согласен с этим мнением, может быть частично не согласен, а может и полностью – тем не менее, я выпускаю этот текст. Возможно, аргументы отсюда будут использованы товарищами в другой полемике.

Не считаю нужным вслед за самим Востсибовым разбирать этот «критический обзор» в рамках традиционного подхода ввиду того, что Востсибов явно этого не заслуживает. Так что давайте просто обозначим главные цитаты и их разберем.

В посте ДИАны, который он критикует, говорится, что движение бедно на теоретические разработки (исключая, конечно, наработки Народной Самообороны, но ее давно уже с нами нет), в ответ на это Востсибов пишет:

«Теоретизированием должен заниматься каждый активист, обобщая и представляя свой опыт на всеобщее обсуждение.»

Кажется, Востсибов не знаком с банальным аналитическим подходом, который заключается в том, что исследователь должен обобщать разные опыты, а не просто отдавать на обозрение свой личный опыт. Обобщение личных опытов преодолевает субъективный взгляд, а потому становится ближе к истине (не говоря уже о том, что так пишутся почти любые научные работы). А чтобы у вас был этот коллективный опыт движения, вам нужна организация, знакомые активисты, а не вы один, предоставленный самому себе.

На этой ниве аналитической работы особо преуспели, как ни странно, эспецифисты обеих Америк, чей подход вкратце сформулирован так: «нужно понять, где мы находимся (ситуация, «конъюнктурный анализ», чего мы хотим достичь (либертарный социализм), и как этого достичь». Американские эспецифисты (Федерация Черной Розы; к сожалению, многие упомянутые документы еще на русский не переведены) сформулировали документ «Переламывая ход событий: Анархистская программа Народовластия», который был недавно обновлен (добавлены две главки про конъюнктурный анализ и среднесрочную стратегию). Уругвайская Федерация Анархистов (откуда есть пошел эспецифизм) в 2019 написала «Анализ конъюнктуры Латинской Америки». Федерация Анархистов Рио-де-Жанейро (ФАРЖ) выпустила целую книгу «Социальный Анархизм и Организация», в которой присутствует более общий анализ ситуации, хотя основная тематика работы – методы, тактические и стратегические средства и организация; ФАРЖ недавно была преобразована в Либертарно-Социалистическую Организацию, которая выпустила за период 1985-2024г.г. целую книжку «Конъюнктурный анализ», в которой они пытаются применять их собственные наработки – «Либертарный материализм/реализм» и «Либертарную социальную теорию». Либертарно-Социалистическая Анархистская Организация Сан-Паулу (Бразилия) написала про собственный десятилетний опыт активизма.

Такого уровня аналитических работ в русскоязычном сегменте я лично не находил, хотя, в принципе, в очень ограниченной степени с ними может сравниться только лишь «Анархия в эпоху роботов: Манифест радикальной демократии» Народной Самообороны или более неформальное художественное резюмирование итогов Народной Самообороны, представленное в книге «Дураки и карнавал, Анархия в РФ».

Именно такого рода «теоретической работы» в современном российском анархизме не происходит в силу отсутствия движения – что-то одинокие одиночки на такую работу, да даже на простое обобщение собственного опыта (не обобщение разных опытов) оказываются не способны. Много ли мы слышали про опыт самого Востсибова? Кажется, нет.

«Опыт же других стран и эпох вряд ли может быть заимствован в силу невоспроизводимости исторических и региональных условий, что, разумеется, не исключает его изучения.»

Востсибов совершает логическую ошибку времен религиозного мышления Средневековья. Просто высказать утверждение и никак его не подтвердить любой может. Какие такие «исторические и региональные условия» «не воспроизводимы»? Что «не может быть заимствовано» и почему? Кстати говоря, современная Бразилии от России отличается лишь более свободным политическим климатом в смысле электоральной политики, может быть, немного больше желтых профсоюзов и сект, уровень атомизированности в городе примерно такой же (может чуть меньше) в силу распространения прекарной занятости, да и все из важного, если честно (то, что касается города). Все остальное – вылитая Россия, только вместо нефти сельхозпродукция. Не даром именно Бразилия занимает первую букву в аббревиатуре «БРИКС», прямо перед Россией. Так что, если вы, Востсибов, что-то утверждаете, это вы должны доказывать, хорошо если на конкретном примере, а не следовать за известной фразой Михалкова из передачи «Бесогон».

«Далее высказывается мысль о контрпродуктивности мирных методов при желании революционных изменений – как представляется, это очень спорный тезис, ведь методы ненасильственного сопротивления Ганди, Льва Толстого, Мартина Лютера Кинга и опыт стран бывшего соцлагеря оказались более действенными в исторической перспективе. Представляется, что автор:ки понимают фразу о соответствии средств цели не совсем верно, ведь суть в том, что никто точно не знает, какие именно средства ведут к цели, поэтому оптимальным будет всегда придерживаться этического идеала в духе "не причинять другим то, что не хочешь, чтобы сделали с тобой". Также немирные методы не означают автоматически, что по результатам будут произведены именно революционные преобразования, а не просто политические изменения. А реально революционные (и контрреволюционные) преобразования могут произойти и вполне мирными методами, примеры приводились выше.

В свою очередь, мирные методы требуют общественного подъема.»

Востсибов не читал книгу «Как ненасилие защищает государство», где ваши Ганди и Кинг обстоятельно так критикуются как фактически мифологизированные образы, созданные белыми привилегированными хиппарями.

«Опыт стран бывшего соцлагеря оказался более действенным в исторической перспективе.»

Какой это такой «ненасильственный опыт» в нашем регионе?

«Автор:ки понимают фразу о соответствии средств цели не совсем верно, ведь суть в том, что никто точно не знает, какие именно средства ведут к цели, поэтому оптимальным будет всегда придерживаться этического идеала в духе "не причинять другим то, что не хочешь, чтобы сделали с тобой".»

Никто не знает, а почему вы, Востсибов, вообще считаете себя анархистом, если вы этого не знаете? Соответствие средств цели означает, что цель – самоуправляющееся общество всеобщего равенства нельзя построить без построения, собственно говоря, самоуправленческих структур. А это то, что всегда понималось под словом «организация» в рамках анархизма. Организация – одна из фундаментальных частей Анархии, без которой она немыслима, без которой у вас будет что-то вроде Сомали (хотя, вернее, будет что-то вроде мира Безумного Макса). Это также означает, что любой группе нужно решить, какие организации ей нужно создавать – «мирно-кооперативные», как писал Бакунин, или «социально-революционные» (к примеру, боевые профсоюзы). Второе предпочтительнее, без привязки именно к профсоюзам (оно составляет основу практики социального анархизма до революции, а создание кооперативов соответствуют ей лишь после революции), просто потому, что это второе (должно вести) ведет к социальному конфликту, классовому антагонизму, борьбе, результат которой – всегда или победа, или поражение. А первое не ведет никуда, кроме укрепления существующего строя, что буквально подтверждается исторически – нет и не было никогда анархистского общества, построенного от и до исключительно или по большей части на кооперативах.

Если вы в качестве средства ставите какие-то «этические императивы», а не конкретное действие, то, боюсь, вам нужно занимать роль Конфуция, а не анархиста.

«Также немирные методы не означают автоматически, что по результатам будут произведены именно революционные преобразования, а не просто политические изменения. А реально революционные (и контрреволюционные) преобразования могут произойти и вполне мирными методами, примеры приводились выше.»

Революционные преобразования – это что? Для нас это радикальные изменения в структуре власти и собственности, перераспределение их. Февральская революция была чисто политической революцией, она изменила структуру государства, Октябрьская сменила и форму государства, и форму собственности, кардинально преобразовав общественные отношения (для нас скорее в худшую сторону). Каких таких революционных преобразований добились Ганди, Кинг и «опыт постсоветского пространства»? Возможно, под постсовком Востсибов понимает распад СССР, но только вот где в этом распаде была роль общества? Я лично в упор не могу найти эту роль, тем более считать ее «решающей» в преобразовании государства и формы собственности. Какую революцию совершил Кинг? Революцию в смысле своей смерти? Хороша революция, отголоски которой слышны были вплоть до недавних протестов BLM. Никто не утверждал, что немирные методы автоматически приводят к революции, в тексте говорилось, что любые значимые революции происходили немирными методами, в том числе все анархистские социальные революции. (Кстати, еще один маркер либерала – вера в ненасилие как единственный принцип деятельности, которое, глубинно говоря, собственности буржуа никак не угрожает, а потому и выбирается по сознанию или по положению буржуа).

«В свою очередь мирные методы требуют общественного подъема, о чем и будет дальнейший разговор.»

А немирные методы не требуют общественного подъема (если мы не говорим о таком замечательном методе как «пропаганда действием»)?

«Однако польза такой деятельности (рабочее движение) для развития движения не очевидна и сомнительна - напоминает благотворительность, стабилизирующую и укрепляющую существующий режим за счет сглаживания противоречий - мысль, разумеется, не новая.»

Востсибов очень много смыслит в рабочем движении, оттого я впервые в жизни слышу аргумент, что «рабочее движение укрепляет режим». Поверьте мне, никто в истории (или из очень длинного списка моей литературы, не только анархистской) никогда такого не утверждал, один Востсибов открыл новый закон социальной жизни.

Традиционное в анархизме мнение насчет краткосрочных улучшений заключается в том, что краткосрочные улучшения должны быть средством, а не целью, а цель определяется революционной перспективой. И даже противники такого подхода (бразильский теоретик эспецифизма Филиппе Корреа их называет «антипоссибилистами») в качестве аргумента против выдвигали довод, что любые улучшения просто по законам рынка вернутся обратно, в том смысле, что, повышая зарплату, вы столкнетесь с ростом цен, и ваша зарплата просто будет съедена (вроде это утверждение разоблачено Марксом в Капитале). Рабочие движение ведет к укреплению текущего строя, если ваше рабочее движение является «желтым» (или «реформистским», «экономистским»), и тут неважно, это такие желтые профсоюзы, как у нас, или это западные профсоюзы всяких социал-демократических (или даже сталинистских) партий.

Интересно также, а почему «сглаживание противоречий», которым занималась небезызвестная Национальная Конфедерация Труда в Испании в 1910-1936г.г., не привела собственно к «сглаживанию противоречий», а привела к многочисленным восстаниям в 1930-1933г.г. и к гражданской войне и социальной революции? А создание Крестьянского союза и профсоюзов деревообделочников гуляйпольской группой анархистов почему также не привела к тому же самому «сглаживанию противоречий»? Наоборот, такое «сглаживание противоречий» привело во всех случаях к большой популярности анархистов в народе.

Короче, Востсибову надо бы историю подучить, прежде чем делать такие скверные «обзоры».

«ДИАна сама недавно публиковала текст о деятельности "сетей солидарности" - напрашивается вопрос, каков же положительный результат для движения от этой безусловно благородной деятельности?»

Если Востсибов удосужился бы зайти на сайт Сетей Солидарности Сиэттла, он бы увидел, что деятельность сетей солидарности там привела к образованию множества профсоюзов и союзов арендаторов жилья, то есть, проще говоря, к популярности либертарных идей и активизации социальной борьбы. По поводу России – деятельность сетей солидарности, аффилированных и неаффилированных с Народной Самообороной, имело в тот период, когда этими сетями солидарности занимались, к положительным результатам, к положительному отношению со стороны народа, из которого впервые в истории новейшего анархизма начали поступать новые сторонники. Организация Народная Самооборона (которая фактически была одной большой сетью солидарности) вообще стала единственной серьезной организацией анархистов в Европейской России, а анархисты Иркутска вместе с некоторыми другими – в Сибири. Деятельность прекратилась в результате полицейских репрессий, а они в свою очередь являлись следствием политизированности таких инициатив или отдельных их членов (можно вспомнить, как одного из активистов Сети Солидарности Иркутска взяли за оскорбление чувств верующих, из-за чего все пошло по накатанной, да и почти забылось). То есть сейчас, после отмены локдауна, для деятельности в рамках Сетей Солидарности нет никаких ограничений, кроме очевидно политических, которые просто ужесточились, вследствие чего сети солидарности делать политическим проектом нецелесообразно – сеть солидарности можно организовать в этой связи как движение «Альтернатива» против рабства в России, которая пиарится только своей деятельностью, а не идеологией.

«Тут при желании можно даже проследить закономерность - есть успехи анархистов на поприще защиты трудовых прав и при этом есть неуспех всего движения в целом.»

Востсибову нужно подучить историю. Успех анархистов в 2014-2018 годах очевиден, а неуспех пришел в 2018-2022 года в связи с репрессиями и пандемией, от первого можно увернуться, как это было написано выше, а второе просто рассосалось со временем. Если вы не знаете историю движения, зачем вы вообще спорите?

«Возможно, анархисты добиваются здесь успеха как раз за счет растраты сил на такие второстепенные инициативы, и как раз это явилось следствием проигрыша в развитии самого движения? Хотя даже успех вряд ли в таких случаях являлся заслугой только лишь анархистов.»

Аархисты не находятся в вакууме. Любая политическая деятельность (кроме написания комментов в интернете) является общественной. Сети солидарности работали как помощники тем, кто в силу своей разобщенности с остальным коллективом не мог рассчитывать на его солидарную поддержку. Есть помощники, есть жертва.

Еще, если анархисты потерпели поражение, потому что занимались сетями солидарности, то почему проиграли либералы, марксисты, (оппозиционные) совки, националисты, монархисты? Видать, им нужно было преисполниться тактикой индивидуальной пропаганды, и тогда бы все они выиграли. Может, все-таки причины неуспеха анархистов являются теми же самыми, что и у всех остальных? А что это за причины? Политические репрессии за политическую деятельность (то есть за деятельность, которая ставит под вопрос, кому должна принадлежать власть).

«Анархистам нужно объединиться, но это дело подробно не рассматривается, как будто это и так всем понятно. Что очевидно совсем не так, в том числе для большинства про-анархически настроенных индивидов в современном атомизированном обществе в постсоветских реалиях.»

Откуда вы, Востсибов, знаете про мнение «большинства»? Вы тесно общаетесь с этим «большинством», видите его в лицо, или хотя бы активно с ним чатитесь? Из всех текстов, которые были мной прочитаны, можно сделать вывод, что Востсибов – одиночка (откуда растут ноги его идеи), а, следовательно, он может говорить только за себя.

Знаете, каким образом, товарищи, можно найти соратников? Личное общение с любыми людьми. Личное же общение в сотни раз эффективнее востсибовской «индивидуальной пропаганды», опробовано лично мной в университете, школе, общежитии, поселке, на лекциях, митингах, других мероприятиях и на рабочем месте (главное с участковым не общаться). Везде личное общение говорило в тысячу раз больше, чем любые граффити или листовки со стикерами. И это «естественное влияние», как сказал бы Бакунин, можно измерить по показателю эффективности донесения собственных идей, и, в отличие от востсибовских листовок, множество людей узнали об анархизме, поменяли и сформировали собственное о нем мнение. Более долгими и глубокими разговорами возможно найти себе соратников, если это «естественное влияние» должным образом организовано (тут я не могу рассказать, каким этаким «должным образом», но скажу, что ищущий найдет). Еще более эффективная пропаганда – политический ютуб (и иные соцсети, в которых возможно масштабирование), хорошо поставленная просветительская деятельность – это обеспечило, к примеру, массовый переход зумеров на левые и либеральные (а еще националистические) позиции из путинского аморфизма, хоть этого явно недостаточно для полного вывода зумеров из «обывальщины». Перед анархистами же стоит задача набрать такое количество активных людей, которые, соединившись, смогут влиять на «общество обывателей» делом, к примеру, с помощью сети солидарности, профсоюзной борьбы и т.п..

Анархизм как движение в самом начале своего пути развивался следующим образом: 1. Сначала собиралась каким-либо образом группа революционеров более менее единых в теории. 2. Они вовлекались в рабочее движение, организовывали секции Первого Интернационала из многочисленных работников, нуждавшихся в банальных улучшениях. 3. Они работали среди этих работников, помогали им добиваться своих целей и одновременно пропагандировали среди них свои идеи. 4. Те, кто лучше всего усвоил идеологию, вступал в анархистскую организацию, которая помогала работникам добиваться своего, храня опыт движения работников. Одновременно с этим анархисты вели более массовую пропаганду уже конкретно своей идеологии, вместе с пропагандой борьбы с работодателями. Вот вкратце, откуда раньше анархисты брали свои кадры – из людей, которым анархисты помогли улучшить свою жизнь (в 19-20в.в. это были непосредственно работники, испанские и украинские рабочие и крестьяне – многие участники Альянса Социалистической Демократии, и т.д.), и из тех, кто заинтересовался анархистской агитацией (при Бакунине это была в значительной степени буржуазная молодежь, которая не своей жизнью, а чистыми рассуждениями пришли к анархизму, как какой-нибудь Кафьеро или Кропоткин). Первое всегда будет эффективнее второго просто потому, что первое предполагает действие, деятельность, а не простое умствование, и, как говорится в материализме, бытие неизбежно переходит в мысль, а переход мысли в бытье скорее исключение из правила, подтверждающее само правило. Так что, изучая анархизм, нужно большое внимание уделять изучению материализма, хоть кропоткинского, хоть бакунинского, хоть марксистского, а не витать в либеральном идеализме.

«Возможность индивидуальной работы не рассматривается, несмотря на все изменения в обществе за последние 100 лет.»

Расскажите, пожалуйста, какие изменения в обществе вы считаете настолько значимыми, чтобы переходить от материалистического подхода (действия, объединения, борьба, организация) к религиозно-метафизическому (индивидуальная отчужденная пропаганда)?

«После предложения обмена критикой вышел очень самоуверенный "разгром" возможности индивидуальной работы одним из членов ДИАны - читая его, создается впечатление, что в Иркутске анархия уже вот-вот возьмет вверх, в противоположность обсуждаемому тексту самой же ДИАны.»

Где, какие слова говорят о том, что в «Иркутске анархия уже вот-вот возьмет вверх»? Это раз, второе, не считаете ли вы, что акцент на «чувствах», «впечатлениях» в вас таки опять выдает религиозного метафизика в противоположность традиционному анархистскому материализму (благодаря которому анархизм является анархизмом, ибо именно из него вытекает неизбежное вырождение любых правителей любых цветов, раз уж они встают у руля государства, и, следовательно, для развития человечества, а не узкой прослойки, государство вредно).

«В заключении автор:ки уповают на самоорганизацию аудитории, очевидно разбросанной по всему постсоветскому пространству.»

Канал «Иркутск анархистский» – казалось бы, из названия это вытекает, что он рассчитан в первую очередь на Иркутск и иркутян, бывших и нынешних. Но даже так, критика в виде «ничего не предлагая» не совсем состоятельна, публикация текстов в канале идет крайне медленно, но, помимо будущих текстов, есть материалы по эспецифизму, документ «Анархия в эпоху роботов» (глава 4 «Достижение нового общества»), есть такие инициативы, как «Инициатива наказуема», «Коммунарский движ», открытые пространства, и другие, к сожалению, по большей части в западной России, которые добились явно больше, чем вся многомиллионная масса анархистов-одиночек.

«Очевидно, подразумевается создание местных организаций (групп) активистов, не принимая в расчет ни неуспешный опыт последних десятилетий, ни другие отрицательные аспекты организационной работы, присущие левым организациям в целом на постсоветском пространстве.»

Еще раз придется спросить Востсибова, вы, видимо имеете огромный опыт организационного строительства, раз уж утверждаете полную неуспешность создания организаций именно потому, что это было создание организаций, а не индивидуальная отчужденная пропаганда?

Что мне известно о левых организациях, так это то, что многие из них закрываются в себе, не переходя «от теории к практике»  – оттого успешно загибаются. А это нежелание перехода к практике как раз-таки во многом следствие малодушия, интроверсии многих леваков, живущих в эхо-камере. Другая причина неуспеха каких-то организаций – полицейские репрессии. Вот, собственно, все. Две причины, которые можно исправить, не прибегая к «социальной ликвидации» активистов (к сожалению, не в прудоновском смысле). Организации, которые избегли этих двух причин, живут до сих пор.

«Само понятие объединения автор:ки, очевидно, полагают в прямом физическом смысле: собраться и вместе что-то делать. Тогда как, исходя из реалий - физической удаленности активистов друг от друга даже в пределах одного крупного мегаполиса, такой формат сам по себе представляет проблему.»

Поэтому многие тексты ДИАны постятся не в Автоном, а в «Иркутск анархистский». Если у вас, товарищ Востсибов, удаленность – это большая проблема, то, боюсь, вам в анархизме делать нечего. Каким образом организации в былые годы решали проблему того, что активист находится далеко и является одиночкой? Посылали к нему товарища из организации, чтобы ему помочь. Другой вопрос, что ресурсов у организации на него может не хватить, но рано или поздно, с возрастанием, так сказать, «кадрового резерва», эта проблема становится решаемой.

Кстати, раз затронули тему одиночества, должен сказать, что одиночество – это патология, а не средство к достижению анархии. Востсибову надо бы почитать, насколько одиночество вредно для здоровья человека. Еще одиночество – это средство государства, ведь никакой одиночка не победит государство, ибо государства – это уже некоторое сплоченное скопление людей. Скопление людей может победить только скопление людей. Мне стыдно такое писать, но анархистам нужно идти в обратную сторону от одиночества.

«В качестве альтернативы вполне представимо объединяться в смысле деятельности, делая одно и то же дело в рамках индивидуальной автономии, находясь на удалении друг от друга - все-таки в двадцать первом веке живем, безопасные способы координации доступны.»

Востсибов предлагает объединяться через интернет, чтобы клеить листовки. В отличие от Востсибова, видимо, у меня имеется опыт расклейки радикальных листовок (за которые можно сесть), и знаете что? Только в коллективной работе это удавалось делать эффективно (если не считать стикеры, тут уж любой справится) и при этом не попасться, ибо только в коллективе можно разделить роли – кто клей наносит, кто листовку вытаскивает и прислоняет, а кто сидит на шухере, ибо, как вы понимаете, все это происходило ночью. Хорошая практика сплачивает, только на следующий день вставать сложно.

Далее Востсибов рекламирует свою «тактику», которой, если честно, до названия «тактика» как до луны. В следующем абзаце он пишет, что, мол, государство нам, анархистам, все карты спутало, мол, оно учит выученной беспомощности. Только вот личной мой опыт (а мы выяснили, что личный опыт для Востсибова релевантен, даже если он ничем не подтвержден) говорит, что с государством взрослый человек достаточно редко встречается – военкомат, мобилизация, что еще? – не знаю, а вот на рабочем месте начальник контролирует работника каждую божью смену. Не закономерно ли, что Востсибову важнее, кто там в государстве сидит, чем непосредственные отношения между людьми и их начальниками? Так сказать, почему Востсибов (не)борется с Левиафаном, а не с маленькими левиафанчиками у себя на работе, которые, фактически говоря, являются фундаментом, основой настоящего Левиафана?

«Без врожденной анархичности любого человека сам анархизм как теория был бы бессмыслен.»

Боюсь, анархизм как теория бессмыслен. Он обретает смысл только тогда, когда люди от него получают облегчение, иначе он оказывается бессмыслен даже в кружке единомышленников, которые не пытаются изменить социальную реальность вокруг себя. То есть анархизм только тогда обретает смысл, когда вырывается из абстрактной идеи в бытие, в практику борьбы и объединения.

«Требование же физического объединения - потому что так говорит теория, социализация по необходимости, в соответствии с условиями столетней давности, может вызывать прямо противоположный эффект, что мы и наблюдаем по большому счету в анархическом движении.»

Я лично требую физического объединения не только потому, что так говорит теория, а потому, что только так сколько-то лет назад я с коллегами смог отстоять те условия труда, которые нам обещали при трудоустройстве, и мы добились своего, и даже больше, чем могли себе представить. Те, кто не пожелал идти с нами на столкновение с администрацией, остались на тех условиях, которое им предписала администрация, то есть на тех, от которых нас, боровшихся, освободили. Одиночки стерпели и получили заслуженное.

«Социализация важна, но она скорее будет следствием социальных преобразований в нашем, уже атомизированном обществе.»

А социальные преобразования – это следствие чего? Какие осознанные созидательные (а не только разрушительные) преобразования происходили без организации? Я лично в истории таких не знаю, везде (если не считать анархистских социальных революций) созидательную роль выполняло государство, а отрицательную – толпа, организованная или неорганизованная (если организованная, то она оказывается способной выполнить созидательную роль вместо государства). Если общество атомизированно, может, нужно идти к тому, чтобы «деатомизировать» его? Думаете, в прошлом такой проблемы вообще не было? Работники, бывшие крестьяне, могли сами объединяться в профсоюзы, а могли не объединяться, революционеры тогда их подталкивали к этому, а затем соединяли разные профсоюзы между собой, чтобы составить единую силу, и такая работа занимала долгие десятилетия. То же самое в России в отношении крестьянских общин, ведь атомизированность можно рассматривать не только как индивидуальную характеристику, но и как коллективную, тогда это называли просто «разобщенность» в тех же самых словах, что и сейчас.

Если у анархистов будет кое-какая сплоченная сила, не важно, идеологизированная или «обывательская», то к моменту социальных преобразований (в смысле смены политического климата), которые произойдут скорее не по воле анархистов, а стихийно, анархисты окажутся в гораздо более выигрышном положении, чем любые политические силы, как это, например, было с гуляйпольской группой анархистов, выжившей спустя десять лет репрессий и две революции, или как испанская Конфедерация труда, выжившая спустя десять-двадцать лет полуфашистского режима (не Франко, а режима 1910-1936 годов), прежде чем подарить нам опыт по-настоящему глубокой испанской социальной революции.

«Поэтому в сегодняшних условиях информационной глобализации можно и необходимо руководствоваться тем, что стихийных, неосознанных, одиночных анархистов всегда на порядки больше тех, кого когда-нибудь удасться собрать в организации или группы. И работа с ними, привлечение их к индивидуальной работе может быть условием успеха движения на современном этапе. (К индивидуальной - потому что коллективная может быть для них неприемлема по массе причин). В доинтернетную эпоху это очевидно было невозможно.»

«Неосознанный анархист» – это такой оксюморон. Вы хотите привлечь бездеятельных анархистов или тех, кто инстинктивно по положению или состоянию ума может быть близок к анархизму, но этого не знает? Если второе, то, боюсь вас огорчить, методами, которые вы тут предлагаете, этого сделать невозможно, идеи никому не нужны. Если первое, то тут можно допустить некоторый успех, но, опять же, этот успех будет весьма иллюзорен и незначителен, и точно никогда не достигнет «критической массы». Это также понятно, как понятно, что из-за плакатиков про СВО количество добровольцев автоматически не увеличивается, оно увеличивается сообразно количеству нулей вознаграждения. Предложение бороться за делегатскую систему никогда не выиграет в борьбе у нескольких нулей в строке «вознаграждение» – оно проиграет ему в сухую. Анархизм – это хоть и не СВО, но риски для обычного человека весьма сопоставимы, даже если человек будет заниматься этим один одинешенек.

«Ежегодно по статистике во взрослую жизнь с правом голосовать вступают сотни тысяч молодых людей, то есть появляется новая аудитория, которую необходимо знакомить с делегированием как основой самоуправления, в противовес госпропаганде прямых выборов, ведь право голосовать прописано в законах как один из признаков вступления во взрослую жизнь. Публичные акции в центре городов или участие в митингах и народных протестах очевидно не выполнили эту функцию за все послеперестроечное время.»

Я лично не понимаю, почему Востсибов считает себя анархистом, если все предпосылки, которыми он пользуется, типично либеральные, более того, его призывы подходят скорее опять-таки либералам, которым сейчас, если честно, нечего делать, кроме как сидеть и бояться у себя в квартире, да посматривать Максима Каца с Юлей Навальной.

Какое место среди проблем россиян, а точнее даже, проблем молодежи, занимает проблема того, что они не могут выбрать себе делегата? Мне кажется, эта проблема где-то вторая с конца.

«Утверждая необходимость в первую очередь объединения в группы/организации, мы сразу лишаем индивидуума его субъектности и, в частности, права самому решать, как же все-таки лучше продвигать анархию в массы в соответствии со своим видением и пробовать варианты, делясь успешными - развивая таким образом движение.»

Псевдопуризма еще не хватало. Если вы такой большой знаток анархизма, почему вы так цепляетесь за свою «тактику», если очевидно, что настоящему анархизму (а не воображаемому) она прямо противоречит? Почему? Одиночество прямо противоречит анархизму, потому что анархия – это общественный идеал, а не индивидуальный. Утверждая вредность объединения, Востсибов действует как типичный буржуа, потому что буржуа боится общества, ему спокойнее, когда общества нет, а вместо него отдельные индивиды, которые никогда не будут способны поколебать его устоявшийся припеваючий образ жизни. Культивируя дезорганизованность, Востсибов потакает буржуазному обществу, буржуазному образу жизни, да и самому государству. Утверждая необходимость объединения, мы, вопреки всему, утверждаем субъектность личности, отсылаю по этому вопросу Востсибова к замечательной работе Бакунина «Парижская коммуна и понятие о государственности». Скажу лишь, что отдельный индивид как раз-таки вне общества, вне подходящего ему коллектива, полностью несубъектен.

«Кроме того, что наиболее важно - при позиционировании активизма как групповой активности у одиночных анархистов может радикально снизится мотивация к агитации, ведь они "одиночки", у них нет группы.»

Боюсь разочаровать Востсибова, одиночки и без какого-либо позиционирования имеют радикально низкую мотивацию что-либо делать. Опять же, исходя из личного опыта. В принципе, это объясняет, почему этих миллионов анархистов-одиночек днем с огнем не сыщешь, приходится их своими руками делать.

«При том, что результат их деятельности в совокупности может быть как минимум сопоставим с деятельностью организаций, и, как представляется, даже значительно превосходить его в плане агитационной работы офф-лайн на местах за счет того, что анархисты также атомизированны, как и все общество, и количество их может оказаться гораздо больше, чем тех, кого удастся собрать в какие-либо организации.»

Где результат их деятельности? Не хочу здесь его вспоминать в негативном ключе, все-таки то, что он сделал, уважения достойно, фамилия этого человека начинается на Ж- и заканчивается на -й. Иных одиночек я не видел, и тем более не видел их «деятельность, сопоставимую с деятельностью организации». Их деятельность может быть сопоставима, только если сравнивать с бездеятельной организацией, которая даже не может собрать в одном месте небольшую часть своих членов.

«Конечная цель - все же коллективная самоорганизация всего общества, а не собственно анархистов, и, если этого эффективнее добиваться в современных условиях автономно (индивидуально), то в этом, как представляется, нет никакого противоречия, можно сказать, что это диалектическое требование развития движения»

Через одиночество Востсибов предлагает идти к коллективной самоорганизации – да ваши, сударь, познания в диалектике превышают таковые у марксистов, которые хотят прийти к безгосударственному обществу путем государства!

«А в свете того, что создание организаций может фундаментально противоречить самой теории анархии в силу их почти неизбежного противопоставления обществу, как части - целому (мы-они, авангард-масса и в других формах).»

Востсибов, признайтесь, что вы либерал. Можно ваши слова логически продолжить – человеку не нужно становиться личностью, потому что тогда он будет неизбежно противопоставлять себя обществу, как части – целому (я один – Дартаньян). В принципе, эта цитата доказывает то, что для Востсибова Анархия – это не «коллективная самоорганизация всего общества» а бесформенная масса людей, ну то есть нынешнее буржуазное капиталистическое общество, исключая правящие классы, все по либеральным методичкам, хотя даже там есть место так называемому «гражданскому обществу», в отличие от построений Востсибова.

«Ключевым фактором успеха привлечения стихийных, неосознанных анархистов при этом будет формулирование правильно подобранных текстов агитации, что может быть проверено и протестировано только на практике и требует отдельного обсуждения». Востсибов, вы никогда не сможете измерить успешность бумажной пропаганды, просто потому что в вашем плане взаимодействие с людьми прямо противопоказано.

«Основным плюсом реализации тактики индивидуальной автономии даже при ее неудаче представляется консолидация анархистов, разбросанных по огромным пространствам, с перспективой наработки опыта в процессе реализации тактики и разработк новых способов агитации с публикацией на принципах формирования контента...»

Основной плюс тактики индивидуальной автономии заключается в том, что, раз занявшись этим, человек неизбежно перейдет в выгорание, перестанет этим заниматься, и, если он деятелен, начнет искать иные пути. Какая возможна «консолидация», если, опять же, она прямо противопоказана? Это тактика ведет к тупику, прежде всего личностному, из нее ничего не может вырасти, потому что никогда не вырастало и не вырастает. Из чего оно хотя бы имеет шанс вырасти, так это если индивид займется поиском единомышленников, да даже простых друзей.

«Таким образом из активистской практики может и должна формироваться современная теория анархистской деятельности, отвечающая региональным особенностям постсоветского пространства.»

Таким образом уже спустя лет эдак семь, с распада АД, исчезновения Народной Самообороны и сетей солидарности, ничего не выросло. Теория всегда вырабатывается коллективно.

Здесь «обзор» Востсибова заканчивается, поэтому нужно написать заключение. Хочу сказать, что, если честно, мне жаль, что товарищам, писавшим «Анархизм на периферии», в оппоненты пришел именно Востсибов. Никаких новых, тем более серьезных аргументов, не было высказано, Востсибов продемонстрировал все свое (не)знание анархистской теории, марксистское двоемыслие и либеральный идеализм. Позиция Востсибова фундаментально противоречит всему, что было выработано в рамках анархизма, даже самым экстравагантным анархистским теориям. Закономерно также то, что он не решился отвечать на «Ответ одного ДИАновца Востсибову».